Подмосковное крестьянство вообще и горетовские крестьяне в том числе в те времена жили бедно. Стиснутые со всех сторон многочисленными помещичьими землями, крестьянские наделы были так ничтожно малы, что не могли, как бы не бились, прокормить свои семьи.
Хлеба хватало только до Рождества. Примером могла служить семья Каменских. Как сейчас вижу: после уборки урожая и обмолота ржи на гумне Каменских стояли 5 - 6 мешков с рожью. А ведь надо было хотя бы один из них оставить на посев, уплатить натурой сбор за помол муки, рассчитаться с долгами. Крестьянская реформа 19 февраля 1861г. освободила крестьянина, как личность, но не освободила его от голода.
Теперь становится понятным, почему дедушка Михей еще по снегу в марте ехал в Москву за своей "красненькой", чтобы как-то бороться с голодом.
Крестьяне вынуждены были наряду с сельским хозяйством осваивать какую-то другую специальность. Вот почему из каждого горетовского дома неслись звуки трудовых процессов, происходящих там.
В одной избе работали резчики по дереву, в другой плотники или столяры, в стороне от деревни, на жилинской дороге слышалось шипение раздуваемого горна, тяжкие удары молота и дробный перестук молотков. Здесь в кузнице трудились кузнецы.
Если пойти по дороге к Баранцеву и за деревней сразу спуститься с кручи, за колодцем можно было увидеть какие-то больших размеров черные продолговатые кучи пережжённой земли, на которых торчали неширокие трубы, источавшие едкий дым. Здесь работали углежоги. Тяжелый, изнурительный труд. И днем, и ночью надо наблюдать, чтобы излишки воздуха не поступали в засыпанный землей костер. Дерево должно много дней тлеть под землей, прежде чем образуется твердый кузнечный уголь, который повезут потом в Москву на предприятия и для многих тысяч московских самоваров.
Вокруг тяжелого подсобного труда крестьян гнездились разного рода кровососы - хозяйчики, нещадно эксплуатирующих крестьян, забиравших их львиную долю труда. Со временем эти подсобные в крестьянстве работы становятся основными, а на второй план - скупой крестьянский труд.
Но все это в будни, а в воскресенье или другие праздники совсем другое дело. Можно и поспать побольше, и выйти за калитку посидеть на скамейке.
Особенно радостно справлять престольный праздник - Спасов день, или как его еще называют - "Яблочный спас". К этим дням на станцию Крюково прибывали странствующие карусели, "Петрушки", купчики раскладывали свои ларьки с разными товарами и снедью.
К этому празднику, продолжающемуся три дня, Горетовка готовилась загодя. А когда он наступал, с утра запрягали лошадей, сажали всех домочадцев в телеги и ехали в Крюково. Запрягал Машку и дед Михей, навалом усаживал всех нас в телегу и трогался в путь, в Крюково, где мы до одурения катались на каруселях, ели еще незрелые кислые и горькие яблоки. Что поделаешь, ведь Спас-то был яблочный, первые пробы яблок. Вечером возвращались домой.
Иногда в воскресенье по деревне проходили двое мужиков, один нес рыбацкий сак, другой шест-болт. Конечно, такого случая упустить нельзя, мы присоединялись к ним носить ведро с рыбой. Поразительно, сколько щук было в этой маленькой речушке Горетовке.
Начинали обычно от Баранцево, от моста, а кончали у Жилинского! То и дело на берег выбрасывали очередную щуку и к концу рейда ведро было полно. Брат Иван, играя в ведре мо щукой, случайно или нарочно сунул ей в рот свой палец. Щука щелкнула челюстями и прокусила палец до кости в нескольких местах. Иван взвыл от боли. Прибежали на помощь мужики. Они не смогли разжать мертвую хватку щуки. Они сначала ножом отрезали щуке голову, а уж потом разжали пасть. Долго потом мы лечили нарывы на пальце брата, прикладывая на нарывы подорожник и мать-мачеху.
Но вот рейд закончен. Мужики подговаривают нас упросить маму купить у них добычу за 20 копеек. Возбужденные влетели в комнату и докладывали матери о выгодном предложении, и вдруг:
- Как раз, я буду возиться с вашими щуками, еще кто-нибудь из вас костью подавится, куда я тогда с вами денусь?
Никакие мольбы не помогают. Идем к рыбакам сконфуженные, докладываем о провале. Мужики плюются и идут в Жилино к Хохлову, может быть, за рыбу нальет по стакану, сильно промерзли, болтаясь в родниковой воде.
К вечеру воскресного дня все пожилые мужики сбиваются в группы по принципу взаимного тяготения и отправляются в Жилино к Хохлову пить чай. Те, у кого мало денег, или покрепче - у кого денег побольше. Хохлов - это разбогатевший жилинский купец. Он построил в Жилино большой, по деревенским масштабам, торговый двухэтажный дом. Первый каменный этаж дома был отведен под торговлю, второй, деревянный - под чайную с подачей крепких напитков.
В магазине можно было купить все необходимое для деревни. Сахар соседствовал здесь с керосином, ручная коса с романовским тулупом, сливочное масло с колесным дегтем и т.д. В чайной на втором этаже можно было получить водку с закуской и напиться чая "от пуза".
Что же так влекло крестьян в эту чайную? Конечно, не возможность попить чайку. Каждый при желании мог это сделать у себя дома, в любой семье был пузатый самовар.
В чайную людей влекла неистребимая человеческая потребность общения друг с другом. Здесь можно было за стаканом чая обменяться мнениями по местным животрепещущим вопросам, поговорить о видах на урожай, о предстоящих праздниках и т.д. А за стаканом водки развернуть дискуссию по политическим и государственным вопросам.
В засушливый год здесь решался вопрос о том, что не пора ли поднимать крестный ход и служить молебен о "ниспослании дождя" на иссохшую землю. Тут же собирали взносы на эту цель и выбирали тех, кто понесет иконы и хоругви. Сначала вызывали Андреевский причт. На следующий день на полях появлялся крестный ход. Первой несли большую икону "чудотворную", т.е. Икону Казанской божьей матери.
Мужики и бабы вместе с детьми бухались лицом в придорожную пыль, и икону проносили над ними. "Сподобившиеся" становились в задние ряды процессии. Пономарь нес кувшин со "святой водой", а поп, опуская кисть в воду, кропил иссохшие поля. И капли эти только символизировали желательный дождь. Мужской хор, повторяя одно и то же, пел басом: "Преподобный отче Сергий, моли бога о нас". А женский, бабий хор подхватывал: "Пресвятая богородица, помилуй нас".
Отслужив среди поля молебен, притч вместе с крестным ходом уходит в Андреевку, а дождя как не бывало. Мужики решают, что Андреевский поп недостаточно усердно просил бога и пожелали вызвать крестный ход из другого села. Процедура повторялась с прежним успехом.
Тогда народ сжимался и подчинялся неизбежному. Предстояла голодная осень и голодная зима.