<< Назад

Из статьи "Не плачь, мама" в газете "Аргументы и факты в Пензе" № 25, июнь 2004г.

Не плачь, мама!

ПУБЛИКАЦИЯ посвящена подвигу молодых. Тем, кто ушел защищать страну в трудную минуту. А также матерям, сумевшим воспитать в своих детях истинное чувство патриотизма.

Василек

Влажный сентябрь. Полная тьма. Василий продирается сквозь колючий кустарник. По тропинкам идти опасно. Что-то насторожило. Он замирает. Тишина. Вдруг шорох, сильный толчок. От удара с головы слетела каска. Чья-то рука дернула в сторону его автомат... Замешательство, легкий свист и... неожиданный взрыв. Две тени метнулись к земле. Василий рванул на себя оружие и помчался, не разбирая дороги и не чувствуя хлещущих лицо веток.

Лесок кончился, далее поле метров в триста. Выскочив на него, Вася тут же упал на землю, накинул плащ и затаился. Ракета осветила клочок земли, как днем. Погасла - можно ползти. Опять вспышка - замер. Кажется, прошло около часа. Вот и бугор, за ним сосенки, и там он почти уже у своих. Внезапно засвистела мина, вторая, забахали взрывы. Закрыв руками голову, он вдавился в этот злосчастный бугор. Успел заметить впереди, в канаве, связиста соседней группы и позавидовал...

Тишина после обстрела оглушила. Словно в вакууме. Ощупал себя - вроде цел. Бутылки с зажигательной смесью разбиты, сумка продырявлена. Что странно - мокрая от смеси шинель не загорелась. Из канавы раздался стон - парень тот ранен. Василий скатился вниз, перетянул его ногу: "Лежи, доползу до деревни, пришлю санитара".

Вася связной. Собирает данные на передовой и доставляет командованию. Его рота разбита по пять-шесть человек и постоянно перемещается. Он обеспечивает между всеми связь. Отдельный курсантский батальон разведки действует на Ораниенбаумском плацдарме - пятачке земли вокруг Ораниенбаума (ныне Ломоносов). Это 40 км от Ленинграда. Между собой это место называют Малой Землей. Они заставляют врага топтаться на одном месте.

... "За-а Ро-одину! За-а Ста-алина!" - кричит командир. Взвод берет деревню. Василий и еще пять человек, которых он пару часов назад возглавлял в разведке, побежали. Впереди - траншеи. Похоже, немцы успели окопаться. Прошли их. Застрочил пулемет. Залегли за небольшую высотку. Бреющий огонь по валу - носа не высунешь. Доносится команда: "Батальо-оны! Впере-ед!"

Дыхание перехватило. Командир взвода поднимает: "Первый взвод! За мно-ой!" Первый - это его, Василия. Верная смерть. Он резко взбежал на вал. Несколько шагов - и что-то горячее брызнуло прямо на лицо. Это осколки вдребезги раскололи голову командира взвода. Острая боль вдруг затуманила разум. Он успел увидеть падающих товарищей и стал проваливаться куда-то вниз, в бездну...

Вся жизнь пролетела перед глазами. Ленинград, военно-морское училище... Он вдруг увидел маму - худенькую, маленькую, как она плачет, и прошептал: "Всё".

"Ра-аненым стрелять!" Василий очнулся. Сил нажать на спуск не хватило. Левая рука в багровой вязкой луже. Показалось, что нет пальцев. Пошевелил - есть. Почувствовал, что под ним граната. Вытащил ее, положил рядом - пригодится... "Здесь еще один". Спустя несколько часов после боя Василия подобрали. Двое солдат затащили его в бомбовую воронку и перевязали. На выходе из леса опять попали под минометный огонь. Одного солдата убило наповал. Другой - Саша - тащил его пять километров до медсанбата в Больших Иликах. Врач срезал окровавленную тельняшку и перебинтовал. Вася не мог дышать. Каждый вздох - как удар кинжала. Кровь горлом. Осколки в легком, под сердцем, в спине и руке. Василий лежит на полу. Cлышит, как врач просит машину для эвакуации медсанбата. Немцы уже в Иликах. Совсем близко треск автоматов. Потерял сознание. Врач, видя безвыходное положение, отправила раненых пешком. Остались трое тяжелых. В их числе Вася.

Через некоторое время Василий опять услышал автоматные очереди. Выдавил маленькое окошко. Выглянул и позвал отстреливавшегося рядом курсанта: "Забирай кого-нибудь, а я приползу позже!" Тот заскочил в избу, подхватил лейтенанта - и только во двор, а там немец. Попал прямо в раненого. Так лейтенант и остался лежать на пороге.

Василий ползет до угла. Берет винтовку, коленом открывает затвор, догоняет до пяти патронов... Направляет ствол в сторону входа. Дверь хлопает от взрывных волн. Сознание уходит...

Сквозь забытье Вася смутно видит чей-то силуэт в проеме двери... Жмет на курок - тщетно. Провал... Он отмечает, что его куда-то тащат, раскачивают... Это немцы... Немцы... Сейчас пристрелят...

Но это были свои. Успели подогнать машину и под жестоким обстрелом уйти. "Билет мой, комсомольский! В тельняшке зашит был..." - первое, что произнес Коля, придя в себя.

Из медсанбата Ораниенбаума его переправили на корабле в блокадный Ленинград. ... "Ну, как наш старик?" В комнату вошла медсестра. Сутки назад она, Ася Бойкова, боролась за его жизнь как могла. У тяжелораненого быстро падала температура.

Она собрала 18 грелок, бутылок с горячей водой и обложила его тело. Меняла воду до конца дежурства. "Так как он?" - "Да какой он старик, Ася! Ему 18!" Ася подошла ближе, удивленно рассматривая его лицо. Он вдруг открыл глаза. "Боже, какие красивые!" - она смутилась.

Василий пролежал в госпитале три месяца. Ася, сестричка, здорово ему помогла. Однажды за грамотную организацию тушения зажигалок на крыше ее наградили бутылкой кагора. Она спрятала ее в шкафчике с ядами и втайне от врачей выдавала Василию по ложке каждый день.

Василий пошел на поправку. Когда в первый раз проглотил "лекарство", опьянел моментально. Не мог найти свою палату. Немного подлечившись, перебрался в морское училище, откуда и уходил на фронт. Там таких, как он, раненых, было еще 27 человек. В госпиталь приходил на перевязки.

Выдавали 250 граммов блокадного хлеба. Состав: клей обойный, опилки березовые и сметки мучные. Полежит такой кусочек на столе пять минут - остается мокрый след. Еще растапливали снег и делали суп: в горячую воду клали ложку соли, ложку перца и горчицы. Выпьешь - и как будто поел. Благо, перца и соли было достаточно. В городе царил негласный закон: увидел упавшего - помоги ему. Василия поднимали дважды. Один раз по дороге на перевязку поскользнулся. Теряя сознание, почувствовал, как струйки крови побежали из-под бинтов. Пришел в себя от чьих-то сильных рук. Высокий худой мужчина в темной шляпе поднял его, приставил к стене и пробасил: "Держись, моряк!" Василий хотел сказать "спасибо". Не смог - кровь пошла горлом. В тот день в госпитале было выступление артистов. Собрались все - с костылями, палками, оттяжками... Объявляют: "Николай Черкасов..." Василий его узнал, но и тогда говорить не смог. Так и осталось эта благодарность невысказанной.

После освобождения Ленинграда Василий встретился с родителями. Маму не узнал - прошел мимо. За два военных года 46-летняя женщина превратилась в сухонькую старушку. "Василек мой! Живой!" - зарыдала она, бросившись к сыну. "Не плачь, мама", - выдохнул он.

Каменский Василий Прокофьевич награжден двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и медалями, в том числе "За оборону Ленинграда" и "За боевые заслуги". С Асей Бойковой они встретились в конце войны и поженились. До последнего времени Василий Прокофьевич работал юристом в Пензенском НИИ, а Анастасия Андреевна заведовала нотариальной конторой.

Нонна КОМИССАРОВА

Примечание: По мнению В.П. Каменского, в статье журналистом допущен ряд ошибок и неточностей.